Написанное в июле 1941 года и появившееся в «Правде» в декабре стихотворение Константина Симонова «Жди меня» потрясло души наших людей, прежде всего солдат на фронте — настолько точно попало оно в настроение времени.
…Уже отшумели осенние «жёлтые дожди», замели снега; уже осталась за роковой чертой половина европейской части СССР, погибли, попали в плен, пропали без вести тысячи солдат… Полегло под Москвой и Ленинградом Ополчение, почти до последнего человека уничтоженное фашистами. Конечно, тогда, в декабре 1941-го никто не мог предположить, что война растянется на четыре года, но в том, что она будет долгой и кровопролитной, сомневаться уже не приходилось. Разлука, тоска по дому, верность, ожидание, стали едва ли не главным душевным, психологическим состоянием солдат — молодых мужчин, часто, совсем мальчиков, чьи судьбы, надежды, жизненные планы были в одночасье перечеркнуты войной.
Эти темы прошли во всей нашей поэзии о войне.
…Нагрянула Война,
Разлучила, не спросила.
У скольких любовь она
Первым ветром погасила!
В прах красивые слова…
Но и так, конечно было:
Ждало сердце год и два,
А на третий позабыло —
Писал Александр Твардовский, завершая стихотворение хвалой тем —
Чья любовь — был путь не краток —
Через всю войну прошла
Строгой верностью солдаток
Ах, война! Что ж ты, подлая сделала —
Вместо свадеб разлуки и дым
пел Булат Окуджава.
Эти темы прозвучали в большей части самых любимых и известных песен военного времени.
«Землянка»
Ты теперь далеко-далеко,
Между нами снега и снега
До тебя мне дойти нелегко
А до смерти четыре шага
«Огонёк»
И подруга далёкая
Парню весточку шлёт,
Что любовь её де́вичья
Никогда не умрёт.
Всё, что было задумано,
В свой исполнится срок —
Не погаснет до времени
Золотой огонек.
«Синий платочек»
Ты провожала
И обещала
Синий платочек сберечь.
«Вася-василёк»
— Не захочет написать,
Значит позабыла,
Значит, надо понимать,
Вовсе не любила —
— Что ты, Вася, друг большой,
Зря себя так мучишь!
Если любишь всей душой,
Весточку получишь.
«Осенний вальс»
Не спит солдат и помнит дом
И те берёзы под окном,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут…
«Тёмная ночь»
Ты меня ждёшь.
И у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю: со мной
Ничего не случится…
Здесь уже прямо слышится перекличка со стихотворением Симонова.
И всё же «Жди меня» отличалось ото всех других поэтических текстов военных лет. И не только потому, что Симонов был первым, что в его словах прозвучала такая мольба, такая сила заклинания, каких не достигали другие поэты-песенники.
«Жди меня», возникшее в первые дни войны, предстало поразительным пророчеством, предвидением её именно такой, какой она оказалась: с долгой чредой зим и лет; с мучительными провалами в неизвестность, когда месяцами, иногда годами не было никаких известий о солдате, и плыли слухи и домыслы, и приходили ложные, к счастью, «похоронки», и отчаявшиеся близкие и друзья уставали ждать…
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпить горькое вино
За помин души,
Жди, и с ними заодно
Выпить не спеши…
Такое стихотворение никак не могло появиться в июле, даже в декабре 1941 года.
Но как оно вообще могло появиться?
«Жди меня» было откликом не только на военную страду осени 1941 года. Вся сталинская политика, позорный сговор с Гитлером неумолимо гнали Россию в пропасть войны. Война была страшным — но неизбежным искуплением, покаянием России за все, что с ней сделали — что ОНА ПОЗВОЛИЛА сделать с собой. Не в последнюю очередь — за высокомерный отказ от памяти, забвение миллионов русских людей, погибших в годы Первой мировой войны, выброшенных за рубеж. В скромном стихотворении Симонова — отнюдь не принадлежащем к вершинам русской поэзии — слились во едино голоса солдат 1941-го и узников Гулага, расстрелянных «без права переписки» («Жди, когда из дальних мест // Писем не придет»), и голоса бездомных скитальцев по всему свету, проклятых своей родиной, вычеркнутых из ее памяти. Не голос ли отца Симонова — участника Первой мировой войны, генерала Белой армии, оказавшегося в эмиграции, тогда как жена с восьмилетним с сыном осталась в России, вышла замуж за крупного советского военного, звучит в строках «Пусть поверят сын и мать, // В то, что нет меня»? Эти строки — единственные, которые звучат диссонансом в стихотворении о ВОЙНЕ: матери последними соглашались поверить в то, «что нет меня».
Кому были посвящены стихи Симонова? Бесспорно, женщине, жене. Но кому конкретно? Конечно, Валентине Серовой, ответит буквально каждый. Симонов действительно включил «Жди меня» в посвященный Серовой сборник «С тобой и без тебя». Серова сыграла главную роль в фильме «Жди меня», поставленном прямо по стихотворению. Но в жизнь Симонова артистка Валентина Серова вошла только в 1942 году.
Так кто же ОНА? Кто та, что должна, обязана «ждать меня», несмотря ни на какие снега и дожди, многодневные разлуки и мучительную неизвестность? Наверное, биографы Симонова, его потомки могут установить имя. Но мне кажется, что «Жди меня» обращено не только к женщине, но к России: ЖДИ МЕНЯ, И Я ВЕРНУСЬ…
Мы в Телеграм